«Самый лучший охотник — тот, который имеет личные счеты с жертвой».




Ганнибал: гораздо ароматнее и вкуснее чем выращенные в неволе. я считаю форель ницшеанской рыбой. их дикое существование особо отражается во вкусе и аромате.


отметая иудео-христианские идеи божественности и провозглашая: «Бог умер", Ганнибал вторит Ницше, утверждавшему, что происхождение человека восходит не к "духу" или "божественности", но "к животным" [Антихрист, 14]. Люди "больны" духовностью, стали слишком цивилизованными, отечественными и ручными. Единственное лекарство от этой медленной смерти - воскресить свою дикую звериную натуру, стать живым, поглощая жизнь. Взгляды Ганнибала на жизнь, смерть, искусство и природу наполнены духом ницшеанства. по Ницше, Ганнибал воплощает собой "сверхъестественный двойственный характер" природы: парадоксальные и паразитические отношения между жесткими репрессивными структурами «человечности» и безудержного аморального насилия "звериной природы". Снова и снова Ницше выступает против демонизации звериной природы, подчеркивая близость человечества со "злыми", хищными существами, такими как змеи, звери и хищные птицы - теми, которых Заратустра называет нашим "внутренним зверем" [Заратустра 4, "О науке "]. эти жестокие хищники, пожирающие чужие жизни, поистине живы. Ницше утверждает, что люди должны позволить этому "скрытому ядру", чтобы "восвобождаться время от времени", позволять животному внутри нас вырваться наружу и вернуться к дикой природе" [Генеалогия I: 11].

Ганнибал: мы примем этот опыт и он нас изменит. с этой точки зрения, мы все - ницшеанские рыбы.

Уилл: это делает нас вкуснее.


Ганнибал доводит ницшеанство, с его потребительским отношением к жизни его до его логического предела: он ест жизни которые он отнимает, поглощает их и становится сильнее. шутка Уилла, основыванная на той нестабильности, которая которая всегда царит за обеденным столом Ганнибала ("все из людей", даже если это не так), показывает глубокое понимание Уилла того, насколько страшен Ганнибал на самом деле: он "съел" почти каждого врага, который стоял на его пути; и он, возможно, еще съест Уилла и Джека.


Ганнибал не просто хищник - он венец пищевой цепочки, устрашающий, хитрый и беспощадный.


Для Лектера, помешанного эстета, raison d’etre заключается в том, чтобы "придать стиль" своей личности, в ницшеанском смысле. Его поглощенность прекрасным отражает этот конструктивный процесс. Через переоценку добродетели, он создает из себя фигуру, в которой такие полярные качества, как "добро" и "зло" трансформируются и реинтегруются. Этот процесс позволяет ему выйти за пределы общепринятых этических норм, а не противостоять им. в отличие от героя-бунтаря, чей героизм основывается на противостоянии коррумпированному социальному порядку, но исключительно в рамках морали, Ницшеанский злодей выходит за эти рамки, трансформируя главенствующую систему ценностей. Если подойти к проблеме насилия с ницшеанской точки зрения, то жестокость представляет собой компенсацию человечеству за ущерб, нанесенный обесценивающей жизнь и волю к жизни иудео-христианской моралью. Это напоминание о тех, других системах ценностей, которые предшествовали христианству и все еще оказывают остаточное (очень мощное) влияние. одним из наиболее важных вкладов Ницше в философию морали является его стремление историзировать этические принципы, которые в противном случае находились под угрозой рассмотрения в качестве универсальных или "вечных". Проявления жестокости Ганнибала являются возвращением подавленной божественности: убийство как умышленное низвержение Я другого человека в самой жестокой форме. жестокость Ганнибала носит дохристианский характер, возвращает нас к этике древнего мира. каннибализм имеет иную подоплеку - не человек, который поедает своего бога (католик, причащающийся "кровью и плотью" Христа), но Бог, который пожирает низшие существа (Кронос, съедавший своих детей).